ВЛАДИМИР МАРТЫНОВ - КАЗУС VITA NOVA

Разгром в прессе оперы Владимира Мартынова «VITA NOVA» под­готовил на редкость благоприятную почву для философской поле­мики о месте музыки в современном культурном контексте. Композитор ставит под прицел современную музыкальную ситуацию в целом, показывая, что в пространстве культуры потребле­ния не действуют законы эпохи произведений и их творцов. Между тем как академические музыканты продолжают создавать полную иллюзию жизни там, «где жизнь невозможна по определению», а вездесущие журналисты, гордо называющие себя «экспертами», оказываются неспособными дешифровать скрытые в рецензируе­мых творениях культурные коды и воспринимать очевидное — не­избежность наступления новой жизни. Музыка, по Мартынову, есть самоисследование. Исчерпанность эстетики авторства и музыкальных форматов прошлого приводит его к мысли о создании принципиально новой дисциплины — музы­кальной автоархеологии, т. е. археологии своего «Я» через музыку и археологии музыки через свое «Я».
ГОД ИЗДАНИЯ
Издательский дом «Классика XXI», 2010, Москва

---

Из книги:


Мама девятилетнему сыну:
— Джон, зачем ты корчишь рожи бульдогу?
— Мама, он первый начал.
Из рубрики «Иностранный юмор» 60-х годов
1


Я еще застал то время, когда слово «композитор» звучало так же гордо, как, по мысли Горького, должно было бы звучать слово «человек». Это было время, когда на великосветских раутах  к Стравинскому выстраивались очереди из премьер-министров, князей, финансовых воротил и прочих сильных мира сего для того чтобы чокнуться с ним бокалом шампанского; где-то на окраинах Москвы в малогабаритных квартирах физико-математических наук после очередной порции гения самиздатских «хроник», затаив дыхание, слушали запись Восьмой или Четвертой симфонии Шостаковича; и когда дирижер Константин Иванов, зайдя поздно вечером к соседу за спичками, мог сказать: «У меня огромное счастье: Эшпай напи­сал новую симфонию».
В то время название книги Онеггера «Я — композитор» зву­чало вполне жизнеутверждающе и еще не ассоциировалось с ситуацией хармсовского композитора из «Четырех иллюстраций» того, как новая идея огорошивает человека, к ней не подготов­ленного», а потому произносить слова «я композитор» было дос­таточно просто, и даже более того: как сказал бы булгаковский Иешуа, произносить их было легко и приятно. Однако в 1970-е годы эта легкость и эта приятность стали понемногу улетучи­ваться, и в словах «я композитор» все более и более явственно начали прослушиваться хармсовские обертоны. Дальше дело по­шло еще хуже, и уже в конце 1980-х годов Володя Тарнопольский рассказывал мне, как, оказавшись однажды в каком-то пансиона­те на отдыхе, он постеснялся сознаться в том, что является ком­позитором, и представился своему соседу по столу физиком. По закону падающего бутерброда этот сосед оказался именно фи­зиком, который страшно обрадовался тому, что сидит за одним столом с коллегой, и тут же принялся расспрашивать Тарнопольского о знакомых физиках и о каких-то статьях в научных жур­налах. В результате Володя перестал ходить на завтраки…
 

Написать отзыв

Ваше имя:


Ваш отзыв: Примечание: HTML разметка не поддерживается! Используйте обычный текст.

Оценка: Плохо           Хорошо

Введите код, указанный на картинке: